История церковного пения: основные вехи развития храмовой музыки в россии

Самый естественный, самый древний, а вместе с тем и самый благородный способ выражения молитвенных чувств – это, без сомнения, слово человеческое. Слово дано человеку в первую очередь для того, чтобы он славил Бога. Мы приходим в церковь, которая названа Самим Спасителем «домом молитвы». Здесь, в доме молитвы, требуются от человека сосредоточенность, самоуглубление и возношение молитвенного духа к Богу. Духовная музыка, пение располагает к этому молящегося. Молитва и пение – одни из главных средств выражения религиозных чувств.

Исполняйтеся духом, глаголюще себе во псалмех и пениих и песнех духовных, воспевающе и поюще в сердцах ваших Господеви

(Еф. 5, 18–19).

Ум выражает свою работу в простых словах, в формулах. Чувства не довольствуются одними лишь словами, они требуют возвышенности – поэзии. Это прекрасно доказывают православные богослужебные книги.

Они состоят из поразительно возвышенных поэтических творений, раскрывающих религиозные истины и положенных на мелодические распевы. Пение, как и речь, служит выражению высоких чувств богопочтения. Пение роднит людей, сплачивает их вокруг общего дела или общей идеи. Церковь – Тело Христово.

Церковь – одушевленный организм, живое существо, владеющее живой речью, общим языком и общим голосом.

«Составляя одно тело, мы, – говорит Тертуллиан, – сходимся вместе в собрание, чтобы приступить к Богу с молитвами сообща». Наконец, богослужебное пение есть средство наставления истинам, выраженным словами песней.

Еще в ветхозаветные времена верили, что Ангелы и люди поют одни и те же песни. Особенно выдающееся пение издревле определялось как «ангельское». В явлениях святым и праведным людям Ангелы представляются сонмом, разделенным на лики или хоры, поющим хвалу Триединому Богу. Пение Ангелов слышал пророк Иезекииль.

Пророк Исаия видел Серафимов, окруживших Престол Божий и взывающих друг ко другу: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф». Первое христианское песнопение было принесено на землю Ангелами в рождественскую ночь.

Впервые на земле песнь Богу была воспета израильтянами, чудесным образом перешедшими под водительством Моисея Чермное море.

Этому событию непосредственно предшествовали и обусловили его два важнейших обстоятельства: момент исхода, разрыв с привычкой, сложившейся жизненной ситуацией, и выход из нее по Божиему велению; следование Слову Божиему и Его воле даже до смерти, так как вступление израильтян на дно моря свидетельствует о такой готовности.

Без этих двух условий и богослужебное пение не может зазвучать на земле, в этом заключается его коренное отличие от музыки, которая при разных обстоятельствах может зазвучать по воле человека. Богослужебное пение прежде всего – чин, порядок, следование Божественному закону.

Вот почему до получения Моисеем заповедей Божиих богослужебное пение попросту не могло существовать на земле. Исполняя Закон и подчиняясь Божественному порядку, человек уподобляется Ангелам, а в силу того, что пение является неотъемлемой частью ангельской природы, и человек получает способность воспевать песнь Богу.

Неполнота ветхозаветного богослужебного пения заключалась в том, что это не было еще богослужебное пение в полном смысле этого слова, а всего лишь музыка, употребляемая ранее в языческих культах и привлеченная израильтянами к служению истинному Богу.

Первые два века христианского песнотворчества были овеяны духом импровизации. Плодом ее стала вдохновенная богослужебная поэзия гимнов и псалмов, песен хвалы и благодарения. В Древней Церкви во время богослужения музыки не было – было пение.

Сам Спаситель со Своими учениками закончил Тайную Вечерю пением – …и воспевше, изыдоша в гору Елеонскую (Мф., 26, 30). Апостолы Христовы, выражая молитвенные чувства свои, пояху Бога (Деян., 16, 25).

То есть в молитвенных прославлениях участвовал, музыкально импровизировал и пел весь христианский приход соборно. Возможность таких импровизаций была тогда даже закономерна при общем подъеме духа и горячности веры, которая была у первых христиан.

Еще один способ пения, широко распространившийся в 4 в., ввел в церковное употребление священномученик Игнатий Богоносец, епископ Антиохийский, который в особом видении удостоился увидеть небесное богослужение и услышать ангельское пение.

По образцу ангельского мира автор ввел на богослужениях так называемое антифонное пение, в котором два хора певчих чередуются и как бы перекликаются или отвечают друг другу. Эта манера исполнения быстро распространилась в ранней Церкви.

Такой способ и тогда, и доныне, употребляется в высокоторжественных случаях – на праздничном служении в больших соборах и монастырях.

После прекращения гонений христианское богослужение становится более сложным, чинным и торжественным. Церковное пение также вбирает в себя эти изменения. То, что подлежало ранее всенародному исполнению, переходит к специально обученным певцам. Начинают образовываться отдельные хоры, или лики, правого и левого клиросов.

Для пения потребовались богослужебные книги – количество песнопений постоянно увеличивалось, знать и петь всё наизусть стало невозможно. Да и само пение уклонилось от былой простоты, стало более искусным и изысканным. В церковное богослужение мало-помалу стали проникать и такие мелодии, которые можно было услышать даже в театрах и на зрелищах.

Происходило обмирщение стиля, утрачивалась целомудренная чистота и строгость апостольских времен. Отцы Церкви сурово укоряли за это церковных певцов. Св.

Иоанн Златоуст с церковной кафедры обличает нескромного певца: «Несчастный бедняк! Тебе бы надлежало с трепетом и благоговением повторять ангельское пение… Но твой ум омрачен театральными сценами, и что бывает там, ты приносишь в Церковь».

С течением времени высказывания святых отцов Церкви о богослужебном пении получили каноническое закрепление, 75-е правило VI Вселенского Собора гласит: «Желаем, чтобы приходящие в церковь для пения не употребляли бесчинных воплей, не вынуждали из себя неестественного крика и не вводили ничего несообразного и несвойственного Церкви…»

К этому же времени окончательно определилось и отношение к музыкальным инструментам, кое-где участвовавшим в древних христианских богослужениях. В книге мч.

Иустина «Певец» говорится, что «…петь Богу на бездушных инструментах… не допущено».

Еще св. апостол Павел призывал: …будем непрестанно приносить Богу жертву хвалы, то есть плод уст, прославляющих имя Его (Евр. 13, 15). Начиная с 8 в. в Восточных Православных Церквах, богослужебное пение стало строго вокальным.

Людей к пению, – гласит церковная песнь, – возглавляет благодать. Согласно с этим, и способность к пению признается особым даром Божиим. Существует немало примеров того, что церковное пение есть дело богоугодное и что люди, исполняющие песнопения в храмах, пользуются особым покровительством Божиим, преимущественно через Матерь Божию. Так, прп.

Роман Сладкопевец получил дар песнопения через свиток, данный ему Богоматерью. Она же исцелила отсеченную руку Иоанна Дамаскина. Подобного же исцеления удостоился афонский певец 14 в. Иоанн Кукузель. По преданию, Матерь Божия явилась прп.

Косме Маиумскому, составителю «Честнейшей», и с веселием рекла: «Приятны Мне те, которые поют духовные песни, но никогда Я столь близка не бывала к ним, как когда поют они сию новую песнь твою».

И вот, по прошествии двадцати веков христианской истории современное церковное пение, сливая воедино музыку и слова молитвы, воздействует на людей всё с той же благодатной силой.

Пение возвышает душу над земным, примиряет нас с самим собой и с ближним, уменьшает наши немощи, облегчает наши скорби, приводя нас в состояние, так знакомое каждому человеку, молящемуся в православном храме.

И всё же, когда слушаешь церковные песнопения, зачастую вспоминается высказывание прп. Амвросия Оптинского: «Где просто, там Ангелов со сто, а где мудрено – там ни одного».

Вера Попечителева

Источник: http://trsobor.ru/iz-istorii-vozniknoveniya-tserkovnogo/

Происхождение и история церковного богослужебного пения

В. Хорецкая

«Исполняйтеся духом, глаголюще себе во псалмех и пениих, и песнех духовных, воспевающе и поюще в сердцах ваших Господеви». (Еф.5:18—19).

Самый естественный, самый древний, а вместе с тем и самый благородный способ выражения молитвенных чувств есть, без сомнения, слово человеческое. Слово дано человеку в первую очередь для того, чтобы он славил Бога.

Мы приходим в церковь, которая названа Самим Спасителем «домом молитвы» (Лк.19:46). Здесь, в доме молитвы, требуется от человека сосредоточенность, самоуглубление и возношение духа к Богу.

Что же более всего к этому располагает молящегося?

«В самом деле, — говорит святитель Иоанн Златоуст, — ничто, ничто так не возвышает и не окрыляет душу, не отрешает ее от земли, не избавляет от уз тела, не располагает любомудрствовать и презирать все житейское, как согласное пение и стройно составленная божественная песнь» (из Беседы на 41-и псалом).

С религиозной точки зрения способность к пению составляет отличительное свойство только разумных существ — ангелов и людей. Пение, как и речь, служит у тех и у других выражению высоких чувств богопочтения. Еще в ветхозаветные времена верили, что ангелы и люди поют одни и те же песни.

Пророк Исайя видел Серафимов, окруживших Престол Божий и взывающих друг ко другу: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф» (Ис.6:3). Пение ангелов слышал пророк Иезекииль. Новозаветный тайновидец Иоанн в разных местах своего Апокалипсиса неоднократно упоминает о пении блаженных небожителей.

И первое христианское песнопение было принесено на землю ангелами в рождественскую ночь.

Вера в музыкальное единство земного и небесного определила и взгляд на пение в земной церкви: оно есть отзвук пения ангельского, язык восторженного состояния человека, благодатное средство к возбуждению и выражению молитвенных чувств.

Первые два века христианского песнотворчества овеяны духом импровизации. Плодом ее стала вдохновенная богослужебная поэзия гимнов и псалмов, песен хвалы и благодарения.

В Древней Церкви во время богослужения музыки не было – было пение. Сам Спаситель со Своими учениками закончил Тайную Вечерю пением – «… и воспевше, изыдоша в гору Елеонскую» (Мф.26:30). Апостолы Христовы, выражая молитвенные чувства свои, «пояху Бога» (Деян.16:25). Даже и вне богослужения, при выражении обычной житейской радости, апостол Иаков советует: «Благодушествует ли кто, да поет».

(Иак.5:13). Распространяя Христово учение и устрояя Церковь, апостолы весьма заботились о богослужебном пении. «Егда сходитеся, кийждо в вас псалом имать»,— наставляет ап. Павел (1Кор.14:26). В Апостольских постановлениях обязательность и даже способ богослужебного пения уже узаконены: «… после двух чтений… пусть поют псалмы Давида, а народ да повторяет голосно концы стихов» (Кн. II, гл. 57).

На молитвенных собраниях и богослужениях первые христиане пели кроме псалмов Давида и ветхозаветные гимны—две песни Моисея «Поим Господеви» и «Вонми небо»; песнь пророчицы Анны «Утвердися сердце мое о Господе»; песни пророков Аввакума, Исайи, Ионы.

Пелись и новозаветные раннехристианские песнопения — ангельское славословие «Слава в вышних Богу», песнь Богородицы «Величит душа Моя Господа», песнь Симеона Богоприимца «Ныне отпущаеши».

И, наконец, существовали песнопения-импровизации, которые пелись на молитвенных собраниях—агапах: «По умовении рук и возжигании светильников, каждый вызывается в средину песнословить Господа, кто как может—от Святого Писания или от своего ума» (Тертуллиан, Апологетика 39,16-18).

Возможность таких импровизаций была тогда даже закономерна при том подъеме духа и горячности веры, которая была у первых христиан, непосредственно общавшихся с самовидцами Господа – апостолами Его.

Какой же порядок пения был принят в Древней Церкви? Об этом имеются следующие сведения:

1. Пение было общенародное – пели все, собравшиеся на молитву. Святитель Иоанн Златоуст говорит:

«Жены и мужи, старцы и юноши различны полом и возрастем, но не различных по отношению к пению, потому что Дух Святый, соединяя голоса каждого, из всех устрояет одну мелодию».

В Апостольских постановлениях указывается еще более конкретно:

«При общественном богослужении, на возглашение диакона народ… восклицает: Господи, помилуй!».

В древних литургиях (ап. Иакова) на возгласы священнослужителя народу указано отвечать «аминь», «и духови твоему». А победную песнь «Свят, Свят, Свят» верующие приглашаются петь особенно громогласно.

2. Пение одиночное—пел только один певец, а все прочие молча слушали. С этой целью была установлена особая степень «певцов» в клире. Такое пение было распространено у египетских пустынников.

В IV веке Лаодикийским Собором (365) было установлено, чтобы вместо всего собрания пели только избранные, способные певцы (правило 15-е). Это объяснялось, вероятно, тем, что пение всего собрания звучало нестройно и неблагозвучно.

Еще один способ пения, широко распространившийся к IV веку, ввел в церковное употребление священномученик Игнатий Богоносец, епископ Антиохийский (+107), по образцу слышанного им пения ангелов. Это пение антифонное, когда пели попеременно два хора. Этот способ и тогда и доныне употребляется в высокоторжественных случаях—на праздничном служении в больших соборах и монастырях.

После прекращения гонений христианское богослужение, совершаемое теперь открыто, становится более сложным, чинным и торжественным. Естественно, что и церковное пение отражает эти изменения. То, что подлежало ранее всенародному исполнению, переходит к специально обученным певцам.

Стали образовываться отдельные хоры или лики правого и левого клиросов. Для пения потребовались книги – количество песнопений постоянно увеличивалось, знать и петь все наизусть стало невозможно. Да и само пение уклонилось от былой простоты, стало более искусным и изысканным.

Достаточно умеренная вначале, эта изысканность со временем получила оттенок мирской свободы и даже театральности. В церковное богослужение мало-помалу стали проникать и такие мелодии, которые можно было услышать в театрах и на зрелищах.

Происходило обмирщение и порча стиля, утрачивалась целомудренная чистота и строгость апостольских времен. Отцы Церкви сурово укоряли за это церковных певцов. Св. Климент Александрийский писал:

• «К музыке должно прибегать для украшения и образования нравов… Должна быть отвергнута музыка, надламливающая душу, чрезмерная…, неудержимая и страстная… Мелодии мы должны выбирать проникнутые бесстрастностью и целомудрием…»
• Св. Исидор Пелусиот:
• «Они (певцы) не чувствуют умиления от божественных песней, но сладость пения употребляют для возбуждения страстей».
• А св. Иоанн Златоуст с церковной кафедры обличает нескромного певца:

«Несчастный бедняк! Тебе бы надлежало с трепетом и благоговением повторять ангельское пение… Но твой ум омрачен театральными сценами, и, что бывает там, ты приносишь в Церковь».

С течением времени суждения отцов Церкви о богослужебном пении получили каноническое закрепление на вечные времена, 75-е правило VI Вселенского Собора (680—681) гласит:

«Желаем, чтобы приходящие в церковь для пения, не употребляли бесчинных воплей, не вынуждали из себя неестественного крика и не вводили ничего несообразного и несвойственного Церкви…».

К этому же времени окончательно определилось и отношение к музыкальным инструментам, кое-где участвовавшим в богослужениях. В книге мч. Иустина (+166) «Певец» говорится, что «…петь Богу на бездушных инструментах… не допущено». С этих пор в Восточных православных Церквах, а равно и в Западных до VIII века, богослужебное пение было строго вокальным везде и всюду.

Людей к пению, — гласит церковная песнь,— возглавляет благодать. Согласно с этим и способность к пению признается особым даром Божиим. Составителями церковных песнопений были люди, просиявшие мудростью, благочестием и святостью жизни:

Священномученик Игнатий Богоносец, еп. Антиохийский, уже упоминавшийся нами устроитель антифонного пения.

Святитель Климент Александрийский – составитель множества гимнов и песней своего времени, определивших церковный характер пения.

Мученик Иустин Философ – автор книги «Певец», где собраны христианские гимны и дан порядок их исполнения.

Святитель Афанасий Великий, архи-еп. Александрийский – установил распевное чтение при богослужении.

Блаженный Августин, слушая это пение, плакал: «Трогательные звуки поражали мой слух, а истина, заключавшаяся в них, проникала в мое сердце и возбуждала благовоние».

Прп. Ефрем Сирин – составитель многих песнопений и напевов, учредитель греческой крюковой нотации.

Святитель Иоанн Златоуст, архиеп. Константинопольский – много потрудился словом и делом для благоустройства церковного пения. Он впервые организовал настоящий певческий хор под управлением придворного музыканта, принимавший участие в литургиях и всенощных.

Прп. Роман Сладкопевец, диакон – творец кондаков, которых он написал до тысячи (среди них – «Дева днесь», «В молитвах неусыпающую», «Душе моя»Прп.

Иоанн Дамаскин – роль которого в истории церковного пения заслуживает отдельного рассказа.

Он составитель многих церковных песнопений и установитель в нашей Церкви Осмогласия—основного закона ежедневного богослужебного пения.

1. В Западных Церквах много заботились об устройстве пения:
2. Святитель Амвросий Медиоланский – памятником его трудов осталась книга «Антифонарий», в которой положены были на ноты составленные им гимны (среди них «Тебе Бога хвалим»).
3. Святитель Григорий Двоеслов – устроил в Риме певческую школу, просуществовавшую около 300 лет, в которой благоговейно сохранялись подлинник его Церковного Устава и бич для наказания певчих.

Существует немало примеров того, что церковное пение есть дело богоугодное и что люди, надлежаще его употребляющие, пользуются особым покровительством Божиим, преимущественно через Матерь Божию. Так, прп. Роман Сладкопевец получил дар песнопения через свиток, данный ему Богоматерью.

Она же исцелила отсеченную руку Иоанна Дамаскина. Подобного же явления и исцеления удостоился афонский певец XIV в. Иоанн Кукузель. По преданию Матерь Божия явилась прп.

Косме Маюмскому, составителю «Честнейшей» и «… с веселием рекла: «Приятны Мне те, которые поют духовные песни, но никогда Я столь близка не бывала к ним, как когда поют они сию новую песнь твою»».

По прошествии двадцати веков христианской истории церковное пение, сливая воедино музыку и слова молитвы, воздействует на людей все с той же благодатной силой – возвышает душу над земным, примиряет нас с самими собой и с ближним, уменьшает наши немощи, облегчает наши скорби, приводя нас в состояние, так знакомое каждому молящемуся в православном храме, когда, по слову поэта:

С души как бремя скатится. Сомненье далеко. И верится, и плачется. И так легко, легко!

Источник: https://azbyka.ru/proisxozhdenie-i-istoriya-cerkovnogo-bogosluzhebnogo-peniya

Гид по православному искусству: музыка

Как складывались разные виды пения, которое звучит в православных храмах

Подготовила Ирина Старикова

В ранний период формирования христианского богослужения святые отцы вы­сказывали различные мнения относительно роли музыки и певческого испол­не­ния псалмов и гимнов. Так, святитель Афанасий Александрийский считал, что церковное пение не способствует духовной сосредоточенности.

Напротив, святители Василий Великий и Иоанн Златоуст рассматривали цер­ковные мело­дии как способ лучшего постижения церковной поэзии. Действи­тельно, наряду со становлением различных богослужебных чино­последований склады­ваются и развиваются различные стили распева­ния текстов, и церковная музы­ка ста­новится одной из главных составляю­щих христианского богослу­жеб­­но­го обря­да.

Но при всем разнообразии взгля­дов и подходов музы­ка, «озвучивание» гимногра­фи­ческих текстов, является неиз­менной частью единого целого — церков­ного богослужения.

Византийское пение

Византийская певческая традиция сложилась главным образом на основе ан­тич­ного наследия.

 Так, есть основания полагать, что разнообразные звуко­ря­ды (последовательности звуков, построенные таким образом, что это отра­жается на интонационной окраске мелодии), существовавшие в древне­гре­че­ской му­зы­ке, сохранились.

По крайней мере, об этом можно судить на основе совре­менной греческой певческой традиции, в которой разные песнопения поются в различных «звуковых красках».

Несмотря на это предположение, нужно сказать о том, что Отцы Церкви, веро­ятно, могли и не поддерживать «вторжение» некоторых античных ладов в цер­ковную музыку, основываясь на учении об их воздействии на слушателя. Так, святитель Климент Александрийский отмечал:

«Мелодии мы должны выбирать проникнутые бесстрастием и целомуд­рием; мелодии же, душу разнеживающие и расслабляющие, не могут гармонировать с мужественным нашим и великодушным образом мыслей и расположением.

 Разнежи­вающие звуки музыки хромати­ческой посему мы предоставим людям, устраи­вающим грязные кутежи, и гетерам, имеющим обязанность украшать себя всем цветным».  Климент Александрийский, святитель. Педагог. М.

, 1996.

Зато с большей степенью уверенности можно говорить о том, что такие харак­терные черты языческого периода, как игра на авлосе и кифаре, были реши­тель­но отвергнуты.

Развитие церковной музыки было связано с крупнейшими литургическими цен­трами — Иерусалимом и Константинополем. Именно там складывались но­вые жанры церковной поэзии, создавались формы записи церковных мело­дий, формировались разные стили распевания текстов (простой или более сложный, пространный).

Причина в том, что многие особенности церковного пения сохранялись в течение долгого времени в уст­ной форме и на письме не отражались.

Однако консервативность церковной музыки позволяет с осторожностью предположить, что современные распевы Церквей, следующих византийской богослужебной практике, сложены на осно­ве византийского певческого наследия и отражают традиции церковной музы­ки Византийской империи.

Кондак святому Нилу Гроттаферратскому (византийский распев)Исполнение: ансамбль Cappella Romana, руководитель — Александр Лингас. © Cappella Romana

Знаменный распев

Древнерусская богослужебная традиция — так называемый знаменный распев (название происходит от знаков, по-славянски «знамен», которыми записыва­лась музыка) — в силу обстоятельств Крещения Руси сложилась на основе визан­тийской церковной культуры, несмотря на возможный и отчасти под­твер­жден­ный контакт с традицией западного григорианского одноголосного пе­ния  Григорианское пение — литургическое одно­голосное пение, принятое в Римско-католи­ческой церкви. Название получило благода­ря папе Григорию I Великому (590–604), со­бравшему песнопения литургического оби­хода воедино. на самом раннем этапе. Первоначально службы в Русской церкви совер­шались на греческом языке и греческими певчими. В Повести временных лет говорится о прибытии в Киев после официального принятия христианства «епископа корсуньского с попы царицины», то есть духовенства и клира грече­ского происхождения.

Вплоть до XI века, по всей вероятности, древнерусское церковное пение разви­ва­лось в устной форме.

Во всяком случае, первая рукопись, в которой записа­ны песнопения на славянском языке со знаками нотации, указываю­щими на опре­деленные мелодии, датируется только рубежом XI–XII веков  «Типографский Устав: Устав с кондакарем» (конец XI — начало XII века) — самая древняя славянская певческая рукопись..

Вос­при­няв и усвоив основные черты византийской церковно-певческой тради­ции (система осмогласия, форма нотации, разнообразные стили распе­вания и тек­стов и особые жанры), древнерусское церковное пение с течением време­ни пре­образилось по содержанию, поскольку развивалось в другой культурной среде.

По этой причине классический знаменный распев, который сложился к XV ве­ку (и песнопения которого, в отличие от более древних образцов, могут быть расшифрованы), имеет существенные отличия от своих византийских прототипов. Например, появились своеобразные, присущие русской музыкаль­ной традиции, интонации; некоторые знаки нотации были переосмыслены, или их значение поменялось.

Пасхальные стихиры (знаменный распев)Исполнение: Константин Павлов. Рижская старообрядческая община (запись Татьяны Владышевской, 1969 год). © Т. Ф. Владышевская

Важная особенность знаменного пения, заимствованная из византийской тра­ди­­ции, заключалась в использовании корпуса определенных мелодических формул — «попевок», музыкальных фраз, характерных для определенного гласа (напева). Из них, как в стихотворении, которое состоит целиком из строк дру­гих стихотворений (центон), складывалась собственная композиция песно­пений.

До середины XVI века все сочинения знаменного распева оставались аноним­ными, однако на протяжении XVI–XVII веков появляются разнообразные варианты уже сложившихся традиционных песнопений знаменного распева с указанием «ин роспев», «ин розвод» (то есть «другой распев», «другое тол­кование») или даже с надписанием происхождения распева («троицкий», «кириллов», «усольский») или имени распевщика («Христианинов», то есть свя­щенника Феодора Крестьянина; «Исайи Лукошко»; «Варла­амово», то есть архимандрита Варлаама (Рогова). Несмотря на то что роль авторского начала сводилась либо к изменению композиции (смене традиционной последова­тель­ности «попевок»), либо к вариантному пропеванию некоторых мелоди­че­ских оборотов, эти изменения в певческой культуре свидетельствуют о посте­пенном переходе от средневековой эпохи к Новому времени.

Путевой распев

Со временем музыка становится более сложной, наполняется украшениями и в конце XV века оформляется в новые стили распевов — большой (простран­ный, богатый продолжительными распевами каждого слога), демественный (вероятно, от слова «доместик» — руководитель хора и учитель церковного пения, — поскольку стиль зародился в среде велико­княжеских и архиерейских певчих, знатоков церковно-певческого искусства), путе­вой  Точное происхождение термина неизвестно. По одной из наиболее распространенных версий, название могло быть связано с тем, что он формировался в пути — например, когда государевы певчие дьяки сопровожда­ли царя в походах. Так называемая казан­ская нотация, которой записывались песно­пе­ния этого стиля, возможно, сложилась в пе­риод казанских походов Ивана Грозного.. Происходит это, возможно, не без влияния начавшегося с XIV века в Ви­зантии расцвета калофо­нического (от гр. kalos — «прекрасный» и phone — «го­лос, звук») искусства, требую­щего уже очень высокого уровня подготовки испол­­нителей. 

Так, выросший из знаменного, путевой распев отличается значительной про­дол­жительностью композиции и большим количеством музыкальных укра­шений. 

«Достойно есть» (путевой распев)Исполнение: А. Е. Малышев, Е. И. Малышева, И. И. Кривоногова. Старообрядческая община села Раюши (запись Татьяны Владышевской, 1971 год). © Т. Ф. Владышевская

Троестрочие 

Источник: https://arzamas.academy/materials/1296

История хорового пения на Руси. Первые русские профессиональные хоры

Музыка ВизантииВ 395 г. Римская империя была разделена на две части — Западную (с центром в Риме) и Восточную — Византию (столица — Константинополь).

Византия занимала часть территории Балканского полуострова, Малую Азию и юго-восточное Средиземноморье. За время своего существования (IV-XV вв.) Византийская империя создала самобытную музыкальную культуру, неразрывно связанную с христианством.

Ежедневные церковные богослужения были обязательны в жизни каждого византийца, и музыке отводилась в них важная роль.

По библейскому преданию, древнееврейский царь Давид «расслышал пение небес» и передал небесные славословия людям. Псалмы царя Давида, удивительные по форме обращения к Богу, вошли в христианскую церковную службу.

Основные же тексты сложились в VII-IX вв. при крупных монастырях в главных городах восточной ветви христианской культуры.

До возникновения в Византии нотного письма (в конце IX в.) песнопения передавались в устной традиции, затем стали записываться в певческих богослужебных книгах особыми знаками — невмами.

В византийской музыке существовала система из восьми ладов (гласов), каждый из которых имел характерные опорные звуки (устои) и звуковой объём (диапазон).

Все вместе они образовали музыкальную систему, которая получила название осмогласие.

Среди жанров церковной музыки предпочтение отдавалось канону и тропарю. Канон(от греч.

«канон» — «образец», «правило») – музыкально-поэтическая композиция из девяти разделов, включавшая в себя темы покаяния и прославления.

Тропарь — хвалебное песнопение, которое сочинялось к празднику или торжественному событию, но не было самостоятельным произведением, а входило в более крупное. Каждому музыкальному жанру отводилось определённое место в богослужении.

Церковное пение подчинялось строгим законам – церковно-певческому канону. Правила были изложены в одной из важнейших богослужебных книг — Уставе. В нём содержались подробные указания, в какие дни и часы, при каких церковных службах и в каком порядке нужно читать или петь те или иные молитвословия.

О музыке Древней Руси (IX-XII вв.) рассказывают памятники литературы и искусства — летописи, фрески, иконы. В житии новгородского епископа Нифонта (XIII в.), в поучениях монаха Георгия (XIII в.) и ряде других документов содержатся сведения о том, что музыканты выступали на улицах и площадях городов.

Музыка была обязательной частью обрядовых праздников — Масленицы (проводы зимы и встреча весны), Ивана Купалы (день летнего солнцестояния) и др. Проходили они обычно при большом стечении народа и включали игры, пляски, борьбу, конные состязания, выступления скоморохов — странствующих актёров и музыкантов (см. статью «Начало русского театра»).

Скоморохи играли на гуслях, трубах, сопелях, бубнах, гудках.

Звучала музыка во время торжественных церемоний при дворе князей. Так, перемена блюд на пирах сопровождалась инструментальной музыкой или былиной.

На средневековой миниатюре, представляющей сиену заключения мира между князьями Ярополком и Всеволодом, рядом с ними изображён музыкант, играющий на трубе.

На войне с помощью труб, рогов, сурн, барабанов, бубнов подавали сигналы и создавали шум, который должен был испугать врага.

Наиболее распространённым инструментом были гусли. Не случайно в «Слове о полку Игореве» (XII в.) воспет Боян — эпический сказитель-гусляр. Однако отношение к гуслям было двойственное.

Они пользовались уважением за сходство с музыкальным инструментом библейского царя псалмопевца Давида (неизменный атрибут его изображений — гусли). Но те же гусли в руках забавников скоморохов порицались Церковью.

Вместе с крещением страна приняла от Византии и музыкальную культуру. Одной из важнейших сторон богослужения стало пение — человеческий голос считался в Древней Руси наиболее совершенным музыкальным инструментом. В основе песнопений лежало заимствованное из Византии осмогласие. Первыми учителями русских были греческие и болгарские певчие.

Православная русская церковь, как и греческая, допускала в богослужение только вокальную музыку — пение. Отсюда отсутствие у нас инструментальной церковной музыки. Начало нашего церковного пения, первично — только мелодического, одновременно с началом христианства на Руси. Владимир Равноапостольный, после своего крещения, привез с собой в Киев демественников (т.

е. певцов) «от славян» (конечно, — болгар), присланных ему византийскими императором и патриархом. С царицей Анной прибыли в Киев греческие певцы, прозванные «царициными». Наше древнейшее церковное пение явилось к нам, таким образом, вполне готовым, и было византийского происхождения. В XI веке греческие певцы-учителя насаждают у нас «осмогласие» (т. е.

систему восьми греческих гласов или напевов, положенных в основу нашего богослужебного пения). Возникают школы пения в Смоленске, в Новгороде, во Владимире, а также «клиросы», т. е. певческие хоры в разных городах.

Сохранились известия и о «гораздых» (сведущих, опытных) певцах, прославленных современниками за их искусство (может быть, не только певческое, но и композиторское).

Церковное пение знали и любили и светские люди: летопись сообщает, что князь Борис пел псалмы перед своей кончиной; князь Михаил Тверской «»бе зело любяй церковное пение»». Есть указания, что и народ иногда принимал участие в церковном пении, например при перенесении мощей святых Бориса и Глеба. Собор 1274 г.

выразил желание, чтобы церковное чтение и пение производилось людьми, особо для того посвященными.

Церковное пение являлось единственной формой профессионального письменного музыкального искусства на Руси со времен принятия христианства и до конца 17 в. Вместе с христианством русские заимствовали из Византии систему церковного пения – осмогласие (восемь гласов) и систему его записи – невмы (по-русски – знаки, знамена, крюки; отсюда – знаменный распев).

Поскольку древнейшие формы этой нотации точно не расшифровываются, открытым остается вопрос: переняла ли Русь церковное пение из Византии непосредственно или через посредство южнославянских стран. Очевидно, однако, что к 15–16 вв. русский знаменный распев представлял собой вполне самобытное художественное явление.

Полученными из Византии и устойчивыми принципами оставались: 1) строго вокальный характер церковного творчества (православный канон категорически исключает применение в церковной службе каких бы то ни было музыкальных инструментов); 2) теснейшая связь слова и звука, т.е.

смысла и его интонационного воплощения – отсюда очень большое значение в православной службе не только пения (в старину говорили, например, «спеть обедню», «отпеть обедню», т.е. отслужить литургию), но и особого напевного чтения (в современной терминологии – «литургического речитатива»); 3) плавность, «поступенность» мелодического движения; 4) строчное строение целого – т.е.

подчинение музыкальной композиции смысловой структуре текста, в оригинале часто стихотворного. При этом русская трактовка гласа отличалась от византийской: глас представлял собой не звукоряд, а сумму мелодических формул (попевок).

Древнерусское церковное пение, как и иконопись, было анонимно, но все же из письменных источников известны имена выдающихся мастеров 16–17 вв.

; среди них – новгородцы братья Василий (в иночестве Варлаам) и Савва Роговы; Иван (в иночестве Исайя) Лукошко и Стефан Голыш с Урала; Иван Нос и Федор Крестьянин (т.е. Христианин), работавшие при дворе Ивана Грозного. В 16 в.

в Москве были основаны образцовые хоры – государевых и патриарших певчих дьяков.

В это же время появляются варианты основного знаменного распева – большой распев, характеризовавшийся особенно протяженными мелизматическими мелодическими линиями; путевой и демественный распевы, имевшие каждый свою систему невменной записи; индивидуальные варианты отдельных песнопений или их групп, принадлежавшие данному мастеру, или местности, или монастырю («местные распевы», «монастырские распевы», «распев крестьянинов», «распев лукошков» и т.д.).

Источник: https://megaobuchalka.ru/6/10674.html

Краткая (ну очень краткая) история церковного пения

Пение присутствовало в Церкви с самого начала её существования.

Ветхозаветное богослужение во многом состояло именно из пения псалмов, к которому присоединялся и аккомпанемент музыкальных инструментов: «струнных орудий», «кимвалов доброгласных», «струн и органов», о чём открыто свидетельствует нам Псалтирь, ветхозаветная книга богослужебных песнопений.

«Пойте, Богу Вашему, пойте», «пою Богу Моему дондеже есмь», «всегда хвала Его во устах моих» — такими высказываниями полны ветхозаветные псалмы. Петь Богу – это естественное состояние верующей души, поэтому и в Ветхом Завете и, ничуть не менее, в Новом, пение – один из основных видов молитвы.

Апостол Иаков в соборном послании пишет, обращаясь ко всем верным, в том числе и к нам с Вами: «Злостраждет ли кто из вас, пусть молится. Весел ли кто, пусть поёт псалмы» (Иаков 5:13). С этим перекликаются и слова апостола Павла «Всегда радуйтесь.

Непрестанно молитесь. За всё благодарите, ибо такова о вас воля Божия во Христе Иисусе» (1 Фес. 5:16-18), а также «исполняйтеся Духом, глаголюще себе во псалмех и пениих, и песнех духовных, воспевающе и поюще в сердцах ваших Господеви (Еф. 5,19).

Затем, после того как Церковь Христова перестала быть гонимой и смогла выйти из подполья, когда в неё влилась масса невоцерковлённого и вчера ещё языческого народа, появилась нужда в выделении особого рода церковнослужителей – «певчих».

Церковное пение постепенно стало переходить из формы совместного пения в форму явного пения хора и внутренней молитвы всех присутствующих, в какой оно и пребывает до наших дней.

На Руси церковное пение с самого начала было уделом «лика», клирошан. Интересно, что оно было одноголосным вплоть до XVI века, когда на Русь начала проникать западная многоголосная гармония. В XVII веке при царе Алексее Михайловиче появились «партэсы», записанные на западный многоголосный манер православные песнопения.

XVIII век стал веком «победившего партэса», о традиционном когда-то одноголосном «знаменном» пении было совершенно забыто, оно и неудивительно, когда во всей культуре царила мода на всё европейское и национальные певческие традиции казались дикими и скучными.

Знаменное пение сохранили для нас старообрядцы, ведь в синодальной Русской Церкви пение по партиям стало азбучной истиной.

XIX век стал веком национального возрождения. Слепая любовь к многоголосью и бравурности (или, наоборот, чрезмерной трагичности) западной музыки постепенно стала уступать место интересу к своим национальным музыкальным истокам.

В том числе, пробудился интерес к знаменному пению и так называемому «обиходному» («обычному пению»), тем напевам, которые, вырастая из глубины верующих сердец, приживались в отдельных монастырях.

Появлялись многочисленные «гармонизации» (обработки) обиходных напевов. Многие композиторы начала XX века пытались сочетать в церковной музыке европейское многоголосие и православную певческую традицию.

Революция положила конец многим из этих поисков.

Развитие церковного пения в России фактически прекратилось: в деревнях пели обиход, как могли, а в крупных городах царил «дореволюционный стиль», часто с перегибами в «партэс», но при этом совершенно искренний, поэтому удавалось избежать дореволюционных перегибов, когда люди ходили в церковь, как в оперу. Важно помнить, что быть певчим в годы Советского Союза было во многом уже подвигом. Многие были арестованы и расстреляны в годы террора именно за то, что пели в церковном хоре.

И вот Церковь вновь свободна. Вновь хлынул в Церковь народ, вновь «духовною жаждою томим», он ищёт в Ней наставления и спасения. Ищут не только люди, ищут и священнослужители, и певчие.

Как петь, чтобы получилось лучше? Что петь: партэс, унисоны? Как петь: мужским хором, женским, детским, смешанным? Громко, тихо? Допустимо ли вообще менять громкость церковного пения на протяжении одного песнопения? Или всё это вообще не важно, и важно лишь, чтоб «сердце было сокрушенно и смиренно» и тогда любая внешняя форма наполнится глубоким содержанием?

Источник: https://mosmolod.ru/kratkaya-nu-ochen-kratkaya-istoriya-tserkovnogo-peniya/

История церковного пения

ОЧЕРК ИСТОРИИ РУССКОГО ЦЕРКОВНОГО ПЕНИЯ

Русское церковное пение занимает особое место в истории искусства: в то время, как светская музыка появилась в России только в конце XVIII в., е церковное пение имеет за собой 10-вековую историю. Народная жизнь в России была так тесно связана с церковной жизнью и была так глубоко пропитана религиозным влиянием, что церковное искусство было на Руси народным искусством.

Древнейшей формой русского пения считается так называемое кондакарное пение. Происхождение этого пения загадочно: вне России нигде не найдено подобных кондакарям певческих книг. В самой России есть всего лишь пять рукописей этого пения, относящихся к XI и XIV вв. Они не расшифрованы. По некоторым основаниям исследователи полагают, что эти напевы появились впервые не на русской почве.

Большинство напевов, известных нам, записаны в более позднее время, когда вполне установилась знаменная система. Это так называемые мелодии знаменного распева.

Распев — совокупность мелодий известного происхождения и характера, тогда как напев означает ту или другую группу частных мелодий данного распева. Знаменный распев — коренной и древний уставный распев

Русской Церкви. Постепенное развитие его можно проследить непрерывно от XI века. Система записи мелодий безлинейными знаками — крюками или знаменами была единственным способом записи церковных напевов. Старообрядцы-беспоповцы до сих пор пользуются в своем пении книгами с знаменной нотописью.

Знаменная нотация древнейших русских певческих книг есть нотация греческая, но с течением времени замечается переход византийской нотации в совершенно русские крюки или знамена. Уже к концу домонгольского периода, то есть к началу XII века, русский шрифт обретает своеобразие. Число рукописей домонгольского и монгольского периодов весьма незначительно.

Как звучали напевы того времени неизвестно, так как нотные знаки того времени также не расшифрованы. Текст певческих книг только славянский. Греческие слова или тексты встречаются редко, по-видимому они исчезли, когда иерархия стала исключительно русскою.

Нам неизвестны мелодии раннего периода, но имеются сведения о существовании церковно-певческих школ, конечно, не в смысле учебных заведений, а как частное обучение у мастера-певца. Церковный певец, стоявший на клиросе, имел учеников, вот они и составляли школу пения.

Первый Митрополит Русской Церкви — Михаил, греческий подданный, разъезжая по Руси, везде «устроял» клирос, то есть приготовлял церковных певчих. Певчих сперва выписывали из Византии. Так «Степенная книга» говорит, что при Ярославе Мудром (XI век) были призваны три греческих певца с семьями. Эти певцы должны были упорядочить дело церковного пения в Киеве.

«Степенная книга»называет их пение «ангелоподобным», кстати, упоминая, и о «красном» (то есть красивом) «демественном» (византийском, придворном) пении. В роде Владимира Святого замечается любовь к церковному пению. О княжиче Борисе, убитом по приказу Святополка, рассказывается, что последние часы своей жизни он провел в пении псалмов. Дочь Ярослава — Анна, бывшая замужем за французским королем Генрихом I, устроила в Киеве женскую школу, где учили пению.

Когда было свергнуто татарское иго с развитием русской государственности, количество рукописей, а потом и книг по церковному пению стало возрастать до обширных размеров и измерялось сотнями, в то время как количество рукописей до XV века измерялось единицами и десятками.

Книги с XV века заключают в себе всю крюковую азбуку, что дает уже возможность читать их достаточно свободно. Однако, точного и полного перевода с крюков XV века на ноты пока не сделано, и эта работа еще предстоит русским археологам. Пособия для изучения русских знамен нет.

Высота звука, изображаемого крюком, определялась посредством разделения крюков на три области, называемые мрачною, светлою и тресветлою. Условность изображения была велика, так как большинство крюков обозначали не отдельные звуки сами по себе, а всегда в соединении с другими, причем число звуков на одном слоге иногда было очень значительно, особенно в так называемых фитах.

Фиты обозначали, условно, целые музыкальные фразы. Каждая фита имела свое название, как например: фита мрачная, фита кудрявая, фита перевязка и так далее. Насколько беспомощными, с современной точки зрения являются объяснения крюков, можно убедиться из примеров: «Крюк простой возгласить мало выше строки. Мрачный — мало простого выше возгласить.

Стрелу светлую — подержав, подернута вверх дважды. Громосветлую — из низу подернути кверху. Голубчик малой — гаркнуть из гортани. Запятую — из низка взять. Дербицу — подроби гласом кверху». Как высоту, так и продолжительность звука крюки указывали лишь приблизительно: «Две столицы мерою в гласовнем скоробежании противо крюка единого.

Два же крюка мерою противо крюка единого с оттяжкою»,— так говорится даже в позднейших «толкованиях знамени». Наряду с основным знаменным распевом к XVII веку образовались другие распевы, в тесной связи и зависимости от основного. На первом месте из них стоит «демественный распев».

Этому распеву придается значение лучшего, наиболее торжественного пения, в отличие от старого неизменного знаменного распева. В летопись занесены имена новгородских и владимирских демественников, но подобными сведениями и исчерпывается наше знание старого демественного пения; его напевы, система, отношение к знаменному и другие отличительные черты остаются невыясненными.

С XVI же века уже имеются певческие изложения демества. Отличительным признаком, по которому его можно отличить от других, это неподчиненность гласовой системе; даже тексты выбирались негласовые. Задостойники, многолетия, величания, песнопения служб в присутствии архиереев или патриарха и т. д.— это пелось преимущественно демеством.

Наряду с демественным, можно поставить так называемый путевой распев, употреблявшийся для медленных песнопений и даже имевший свою собственную систему нотописания.

«Ин роспевы», «большое знамя», «малое знамя» и другие видовые отличия, тесно связанные с образцами знаменного распева, были плодами творчества русских старых мастеров: Саввы и Василия Роговых, Стефана Голыша, архимандрита Исаии (в миру — Ивана Лукошко) и других.

К концу XVI века крюки перестали удовлетворять певцов. Явилось немало попыток внести в них большую точность. Стали различными добавочными знаками яснее определять высоту звука.

И скоро одному — Ивану Акимовичу Шайдурову, новгородскому певцу — «Бог откры подлинник подметкам», как говорится в современном ему повествовании. При крюках Шайдуров писал пометы, которые более точно определяли высоту звука.

Они писались киноварью, в отличие от крюков, которые писались черным цветом, и вошли в употребление под названием согласных киноварных помет.

Рукописи XVII века пишутся уже исключительно с шайдуровскими пометами, тогда как до этого «кийждо учитель по своему умышлению подметные слова писаше, и того ради у них велие несогласие бываше».

При таком состоянии симиографии (нотописи) отсутствовали школы для обучения пению, и оно передавалось из уст в уста от опытных певцов к неопытным. Но, по мере накопления опыта, создавались разнообразные приемы для облегчения науки. Так, скажем, для приобретения умения распевать различные тексты по напеву каждого из восьми гласов у русских певцов были в большом ходу мелодические формулы, распеваемые на облегченные тексты, что называлось памятогласием.

• Например:для гласа 1-го : «Пошел чернец из монастыря»;
• 2-го : «Встретил его второй чернец»;
• 3-го : «Издалече ли брате грядеши?»;
• 4-го : «Из Константина-града»;
• 5-го : «Сядем себе брате побеседуем»;
• 6-го : «Жива ли брате мати моя»;
• 7-го : «Мати твоя умерла»;
• 8-го : «Увы мне, увы мне, мати моя».

Текст этот — почти дословный перевод греческого памятогласия. Иногда русские вводили сюда даже и шуточный элемент, когда, скажем, распевали такое памятогласие: «У нас в Москве на Варварской горе, услыши ны Господи». Это памятогласие, вернее всего, уже школьного происхождения.

Среди учеников в большом ходу были так называемые «мастеропевческие вирши» распетые на типичные гласовые обороты. Например, вирша на 5-й глас: «Увы мне и горце мне ленивому и нерадивому. Учитель мне запрещает: чадо отца рожденного, буди внятен и прилежен ко святому пению.

Аз, окаянный, яко аспида глуха, затыкающа уши своя своим неразумием, но вопию всегда: призри на мя и помилуй мя».

У современных старообрядцев от старых времен употребительны еще молитвы перед образом св. Иоанна Дамаскина — «о изучении церковного пения», пред образом св. Романа Сладкопевца -«о избавлении певцов от безгласия».

Говоря о знаменном распеве необходимо упомянуть одну чрезвычайно важную по своим последствиям сторону в его развитии. Это так называемое раздельноречие или хомония. До XIV века особенностью певческого текста было истинноречие, то есть текст церковных напевов не отходил по произношению от обыденной, бывшей в употреблении речи.

При переписке книг постепенно вкрадывалось много всякого рода ошибок, как в обозначение знамен, так и в самый текст. Одной из причин этих ошибок было то, что с XV века характер русского произношения стал постепенно меняться. Полугласные буквы Ъ и Ь теряли прежнее свое звучание.

Певцы стали затрудняться их точным произношением, между тем, над этими буквами стояли певческие знаки, которые следовало петь. Ради удобства стали заменять полугласную букву Ъ — гласной О, а Ь — гласной Е. Старинное «дьньсь» обращалось в «денесе», «согрешихомъ» в «согрешихомо» и т. д. Вот это и было раздельноречием или хомонией.

Сперва произносили «о» и «е» вместо «ъ» и «ь» сдержанными звуками, но к XVII веку раздельноречие было полное и сплошное. К нему привыкли и против него не возражали. Но раздельноречие приводило к таким видоизменениям слов, что подчас само значение их извращалось, и тогда, например, искажался даже смысл «Символа веры».

Вместе с помещением гласных там, где им не надо было находиться, появился еще и обычай вставлять в текст так называемые «попевки». Слова эти: «хубава», «ненена» и другие, подобные им, привносили в текст полную бессмыслицу.

Вспомним, что конец XVI и начало XVII в. были временем исправления богослужебных книг. Понятна горячность споров, которая возникла и в певческом мире. Певцы крепко держались за старину и предание. Но реформа была нужна, как в области текстов, так и в области пения.

Старообрядцы не приняли этих исправленных книг, несмотря на то, что при исправлении комиссия пользовалась рукописями последних 400 лет. Официальная работа комиссии закончилась постановлением Московского Собора 1667 года, сформулированным так: «Гласовое пение пеги на речь». Отсюда термин: наречное пение.

Чтобы упорядочить и обосновать собственно-певческую часть реформы, Александр Мезенец составил Азбуку знаменного пения или, как он называет, «Извещение о согласнейших пометах, во кратце изложенных со изящным намерением требующим учиться пения».

Позднее при «Певческой палате» в Москве царем Феодором Алексеевичем был организован штат писцов с целью распространения наречного пения. Казалось, знаменная симиография закреплена на многие годы. Но появившаяся тогда же линейная система была усвоена легче и быстрее.

Имело значение и то обстоятельство, что линейная нотопись употреблялась уже для записывания знаменного распева в пределах Киевской и юго-западной Руси. Вскоре после заимствования линейной нотописи, в церкви появилось партесное пение (от латинского слова партия — партес).

Источник: https://hram-tbm-spb.ru/choir-conductor-and-choir/history-of-church-singing/